Почему хронология депортации народов совпадает с хронологией принятия секретных актов по советскому атомному проекту?

Не будь Владимира Штыгашева, его нужно было придумать, так как благодаря ему в Калмыкии буквально на глазах взошли ростки гражданского общества. Такая парадоксальная мысль не раз звучала на стихийных митингах после скандального выступления спикера ВС Хакасии. И я этому «политику» отдам должное, ибо он вынуждает калмыцкое общество глубже осмысливать историю Великой Отечественной войны, причины сталинской депортации и запретную тему военного коллаборационизма.

Государственная тайна

В советский период последняя тема изучалась мало, считалась одной из самых проблемных и болезненных в российской историографии - из-за ее связи с национальным фактором. А сегодня, в век идеологической свободы и информационных технологий, всякие табу сняты сами собой и запретная тема попала в сферу интересов ученых: в научный оборот вводятся неизвестные ранее факты, публикуются документы, специальные работы зарубежных авторов и эмигрантов, защищены кандидатские и докторские диссертации.

Так что, при всем желании замалчивать тему совершенно невозможно. И даже себе во вред. Какой, к черту, запрет и какая политкорректность, если не успеешь войти в инет, как назойливый Яндекс Дзен тотчас предложит пользователям десятки публикаций о коллаборационистских соединениях, в том числе и о Калмыцком кавалерийском «корпусе» (ККК). При этом обильно сдобренных фотографиями из немецкого федерального архива в Кобленце, картами и кинохроникой. Любопытно, конечно, смотреть, как войска вермахта входят в калмыцкое село, как коренное население, не знавшее русского языка, не имевшее даже начального образования, с опаской изучает непрошенных гостей с автоматами и кинотехникой…

Однако суть в том, что в интернет обильно выплескиваются весьма и весьма однобокие публикации авторов, не имеющих базового образования и в силу этого не понимающих, что история – тоже наука. Что поделаешь - интернет и сетевые технологии каждому дают свободу слова и мысли в придачу с сервисами для публикации. Твори – не хочу. Массовое нашествие дилетантов особенно испытывают гуманитарные науки. Один из примеров – небезызвестный Владимир Штыгашев, якобы изучавший секретные папки во время написания некоего научного труда. При этом абсолютно никакой связи: где Хакасия, а где Калмыкия, что мы – Штыгашеву, что Штыгашев – нам?! Но это только на первый взгляд. Призадумаешься, посоветуешься с учеными и понимаешь, что в случае с высокопоставленным хакасом причина не только в дилетантизме. Она – прежде всего, в недостаточной изученности темы, что порождает всякого рода спекуляции. И второе, в политической конъюнктуре. Личная ли это позиция автора, либо кто-то со стороны попросил его ворошить историческую память – невольно задумаешься, когда понимаешь, что хакасы – это минусинские татары, а наш полутатарин-глава уж слишком деланно пожурил Штыгашева.

Если здесь присутствует определенный заказ, то он исполнен дилетантски по понятной причине: большая часть документации хранится в архиве ФСБ, и она в максимальном своем объеме недоступна. Вряд ли спикера ВС Хакасии могли ознакомить с материалами под грифами «Совершено секретно», «Совершенно секретно, особой важности», если каждый подобный документ добывается исследователями с большим трудом, массой запросов и писем. По отдельным всплывающим эпизодам даже профессиональным историкам нереально составить полную картину тех массовых репрессий и нарушений прав человека.

Для этого как минимум нужно государственное поручение и государственное финансирование. А наше государство не горит желанием обнародовать списки всех репрессированных за годы советской власти. Например, в госархивах (РГАНИ, РГАСПИ) мы увидим, что закрыты очень много документов именно центрального свойства: постановления Совета народных комиссаров или постановления Совета министров, решения Политбюро — именно то, что помогает нам понять извилины советской внешней и внутренней политики. Потому что комиссия, занимающаяся рассекречиванием, считает сведения в этих документах содержащими государственную тайну.
Между тем, это важнейшие документы для понимания эпохи и истории политических репрессий.

Две тайны

Документы по репрессивным кампаниям НКВД (постановления судебных, внесудебных органов, лагерных судов) хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) и в МВД. В ГАРФе все-таки многое рассекречено, в МВД — почти ничего. Туда, собственно, и не ступала нога цивилизованного исследователя.

Надо сказать, силовые органы уже лишены полномочий распоряжаться секретными документами по своему усмотрению: хотим – рассекречиваем, хотим - нет. Закон «О государственной тайне», принятый в 1993 году, относится ко всему документальному массиву, в том числе и советскому. С выходом этого закона 30-летний период стал максимальным сроком для обычных документов, а 50-летний период — для документов разведки. Все, что старше этого, должно быть рассекречено. В обязательном порядке.

Понимание этого момента очень важно накануне знаковой даты - 75-летия Великой Победы в ВОВ. Это не просто юбилей, это рубеж, после которого перестают существовать тайны о войне, в том числе и личные, потому что 75 лет считается таким сроком, который гарантированно не навредит человеку. Родным и близким Сталина, Берии, Молотова, Серова и их репрессированных жертв не стоит переживать. Считается, что родственники здесь вообще не при чем, потому что жизнь их дедушек и бабушек – это не их жизнь.

Добавим, живем мы в новой России с ее натянутыми межнациональными отношениями. Наверное, вскоре в сети появится поименный список коллаборационистов, ведь хайперов и предвзятых оценщиков, преследующих свои политические цели, хоть отбавляй. Калмыцким историкам нужно держать руку на пульсе - в этом открытой стычке различных версий прошлого штыгашевы не должны играть первую скрипку. Надо самим разобраться в двух тайнах, тесно, как внушили нам, связанных между собой: в историях военного коллаборационистского соединения (ККК) и депортации народа.

Для калмыков дело чести понять, почему обвинение в коллаборационизме легло в основание тотальной депортации в Сибирь?! За что уничтожили больше половины нашей численности?! Согласитесь, 13 лет пребывания в статусе народа-изгоя были одной сплошной экзекуцией (физическим наказанием) государства, а Широклаг - «контрольным выстрелом» в голову умирающего народа. А последовавшие 7 публичных судебных процессов над уже осужденными и наказанными офицерами ККК в 1966-1974 г.г. – новым витком пропаганды, показательной поркой, которая возникает каждый раз, когда калмыки начинают требовать справедливости, например, в территориальном вопросе.

Очень удобная технология – этот груз «коллективной вины» за коллаборационистов, трактовавшийся в советские годы однозначно как измена, предательство людей с низменными качествами, чаще всего уголовников, подонков общества, людей без чести и совести, а также классовых врагов – бывших купцов, кулаков и т.п.

Фантастический сюжет

75-летие победы означает, что анализ происходит в другую эпоху, в другом социально-политическом формате – поколениями, имеющими иной опыт и взгляды. При этом даже с поправками на то, что война – не самое подходящее время для соблюдения прав человека, нам открываются все новые и новые исторические факты. Приходит понимание, что причины депортации были иные, а коллаборационизм – всего лишь один из идеологических мифов. Зачем советская пропаганда создавала и долгие годы поддерживала эти мифы: о «людоедах», «калмыцком легионе», «тибетском легионе», «союзной армии фашисткой Германии», «неустойчивости 110-й ОККД» и т.д.?! 
Почему, например, из населения Локотьской республики, существовавшей на довоенной территории Брянской, Орловской и Курской областей в период с сентября 1941 по август 1943 года, отправили в ГУЛАГи только тех лиц, кто активно сотрудничал с антисоветскими элементами?!


Для справки:

Локотьская республика со своими органами власти, судебной системой и армией (РОНА) по своим размерам превышала территорию Бельгии, а население местного самоуправления составляло 581 000 человек. После освобождения этой территории войсками Красной Армии очаги сопротивления советской власти со стороны местного населения продолжались до 1951 года. При этом с отступающими немецкими войсками ушло не более 50 000 — 70 000 коллаборационистов.


То есть масштаб коллаборационизма калмыков не идет в сравнение с коллаборационизмом, имевшим место в других регионах. Почему в одном случае – индивидуальные репрессии, а в отношении калмыков – депортация и ответственность целого народа?! Вряд ли кто-то внятно объяснит, какую угрозу безопасности страны представляли старики, женщины и дети после полугодичной оккупации 2/3 части Калмыкии. Кто в здравом уме поверит в россказни о предотвращении СМЕРШем восстания калмыков в мае 1944 года?! (см. В. Тарасов. Большая игра. Стреноженные эскадроны. Советская Россия. 1991. 29 июня - ред.) Во-первых, невозможно с авиатехникой того времени десантировать с воздуха 36 эскадронов, то есть порядка 5 тыс. военнослужащих в глубоком тылу, аж за 2000 км от линии фронта, во-вторых, максимальная численность боевого состава самого Калмыцкого легиона составляла всего 20 эскадронов, сведенных в 4 дивизиона, и больше, чем на полк или бригаду, не тянул. Кроме того, в немецких источниках исследователи не нашли упоминаний о подготовке диверсионной операции с участием Калмыцкого легиона.

Здесь мы согласны с историком В.Б. Убушаевым в том, что «эта версия была придумана публикаторами для того, чтобы задним числом оправдать сталинскую массовую депортацию калмыцкого народа…».
Для чего стряпают такие фантастические сюжеты? От какой правды нас старательно уводят в сторону? Зачем, например, калмыцких мужчин снимали с фронта и уничтожали в концлагере Широклаг? Среди них были прославленные орденоносцы – в чем их вина?! Похоже, в Кремле очень не хотели, чтобы солдаты в случае тяжелого ранения или после окончания войны возвращались домой. Значит, калмыцкую степь целенаправленно зачистили от жителей и намеренно превратили в малонаселенные и безлюдные районы. Что искали на нашей земле? Почему хронология массовой депортации народов во время ВОВ странным образом совпадает с хронологией принятия важных нормативно-правовых актов по советскому атомному проекту? (Продолжение следует)

Григорий ГОРЯЕВ

Стремление к истине — единственное занятие, достойное героя. Джордано Бруно