Сегодня 11:52 29.03.2024

Это интервью было подготовлено нашим сотрудником Александром Емшелдиновым в декабре прошлого года. , сожалению, из-за его преждевремен-ной смерти этот материал не вошел в номер. Редакция «ЭК» публикует по-следнюю работу Александра Сергеевича.

 

В Сибирь калмыцкий народ был отправлен в 46 железнодорожных эшелонах, оставлявших после себя тысячи трупов, в основном, стариков и детей. Об этом и других эпизодах тех страшных событий «ЭК» рассказал руководитель НЦ «Репрессированные народы России: история и современность», доктор исторических наук, профессор Владимир УБУШАЕВ.

- Владимир Бадахаевич, какие-либо личные воспоминания о высылке 28 декабря 1943 года в вашей памяти сохранились?

- К счастью или, к сожалению, их у меня нет – маловат был на тот трагический период времени, чтобы что-то целенаправленно запоминать и осмысливать. Но вполне себе представляю, как горько и обидно было нашим калмыкам ехать неизвестно куда по железной дороге Кизляр-Астрахань, построенной ими самими (участвовало свыше 9 тысяч человек из всех калмыцких улусов), в сжатые сроки, кровавым трудом и ради ускорения победы над фашистами.

- Вы ведь с родителями и родственниками удалялись в неизвестность именно по ней?

- Да, так оно и было, и нашим старикам было совершенно невдомёк: какая такая стратегическая необходимость была в разгар войны отнимать от фронта тысячи вагонов и целые воинские части для охраны и перевозки ни в чём не повинных гражданских людей. В чём они, мои соплеменники, провинились перед страной вместе с другими народами Советской страны, отдававшие все силы для победы над врагом? Но на эти, казалось бы, ясные и простые вопросы, ответа никто дать не мог. Ни тогда, 75 лет назад, ни сейчас.

- Это правда, что качество железной дороги власть цинично решила проверить на наших земляках?

Кстати, многие калмыки считают до сих пор, что повезли первыми их, чтобы опробовать дорогу. Многие очевидцы — те, что по железной дороге выселялись в Сибирь - с жаром рассказывают, как после них рухнул астраханский мост, и что калмыков повезли в порядке проверки надежности моста. Мне удалось побеседовать с главным инженером по строительству моста Левиным и он на вопрос о якобы рухнувшем мосте со смехом ответил: «Слышал такое не раз, но мост всё-таки не рухнул и действовал довольно долго. Его снесли только после строительства рядом в Трусово нового железнодорожного и автодорожного моста».

- Считается, что выселению калмыков предшествовала напряженная подготовительная работа – шла переписка с краями и областями, куда должны были прибыть эшелонами со спецпереселенцами. Словом, государство проявила заботу о ссыльных степняках? Так ли это?

- Пока железнодорожные эшелоны, забитые до предела выселенными калмыками (большинство составов имело 45-50 вагонов, в вагоне - не менее 50 человек, в пульманском вагоне - до 100 человек), медленно ползли на восток к станциям назначения, в стенах НКВД на Лубянке шла интенсивная переписка с сибирскими Управлениями НКВД, летели срочные телеграммы с грифом «секретно», перезванивались по «ВЧ» начальники отделов НКВД СССР и УНКВД. Все это происходило в характерном стиле того времени: «нагоняй» сверху их Москвы за упущение, халатность, неточности и т. д., «нагоняй» из области в райотделы, они своим уполномоченным на местах.
Хотя, как видно из документов, наказания не следовало, и это было как раз совершенно не характерно в те грозные военные годы. В центре давали, очевидно, послабление: зачем наказывать своих людей за каких-то предателей, изменников и отщепенцев.

Все вопросы по организации приема, встречи на железнодорожных станциях, расселения и материального обеспечения спецпереселенцев обязаны были решить крайоблисполкомы на своих специальных заседаниях. Очевидно, первые заседания прошли в начале декабря 1943 года. Например, 8 декабря 1943 года состоялось совместное заседание Новосибирского облисполкома и бюро обкома ВКП (б), посвященное приему и размещению прибывающего калмыцкого населения. В постановлении, принятое « в сов. секретном порядке» и присланное в НКВД СССР приводится подробный перечень необходимых вопросов, которые надлежит решить в ближайшее время местным партийным, советским и хозяйственным организациям области. К этому совместному постановлению дается план размещения спецпереселенцев-калмыков по районам области. Это подтверждает несколько тревожная телеграмма из Красноярска, подписанная двумя непосредственно ответственными лицами в крае за высланными спецпереселенцами - начальником УНКВД Семеновым и специальным уполномоченным НКВД СССР Тархановым. В документе обращается внимание на то, что обеспечить питанием спецпереселенцев-калмыков на пути следования и в местах расселения краевые органы не смогут, так как не имеют на это выделенных фондов и поэтому просят их выделить для края незамедлительно. Однако времени для получения необходимых фондов до прибытия высланного калмыцкого населения (их предполагалось по плану не менее 25 тысяч человек) оставалось не более недели, т.к. телеграмма поступила в НКВД СССР 5 января 1944 года.

Конечно, на фоне гладких рапортов данный документ выглядит, в некоторой степени, особняком, хотя в других сибирских районах было наверняка не лучше. Многие трудности в большой части преодолевались активной подготовительной работой на местах, где ответственные лица стремились подходить к порученному делу добросовестно, а главное заинтересованно, чуть-чуть по-человечески. Здесь так же, как и в других местах Сибири, 7 декабря 1943 года крайисполком принял развернутое решение по расселению 7625 калмыцких семей, насчитывающих 25 тысяч человек. Кроме краевого совещания районных троек, проведенного в Барнауле 16 декабря 1943 года, был также проведен 2-хдневный семинар начальников райотделов и уполномоченных УНКВД, отвечающих за прием, подготовку жилья и обеспечение работой в новых места расселения. Список конкретных лиц - оперуполномоченных УНКВД по Алтайскому краю был определен почти за месяц до выселения калмыков, направлен в НКВД СССР для утверждения и составлена для всех командированных в районы расселения спецпереселенцев подробная памятка. Опять же, в отличие от других, здесь проверка подготовки к приему калмыцкого спецконтингента всех районов была завершена к 30 декабря (например, в Красноярском крае все мероприятия по приему и расселению калмыцкого населения предполагалось завершить только к 5 января 1944 года.)

- Владимир Бадахаевич, а как планировалось расселить спецконтингент по сибирским областям и краям?

- Расселение спецпереселенцев первоначально планировалось провести в 31 районе, т.е. почти по всему Красноярскому краю.  Определенную подготовку по приему и размещению калмыцкого спецконтингента провели и в Омской области. В информации от 18 декабря 1943 года сообщается, что прибывающее население численностью в 25 тысяч человек решено расселить в 20 районах области. Для их приема областные власти подготовили 14 пунктов выгрузки (это были в основном крупные железнодорожные станции), где на первое время планировалось разместить спецпереселенцев в Домах колхозника, клубах, школах, кинотеатрах и других общественных зданиях. Таким образом, к концу декабря 1943 г. - началу января 1944 г. была завершена вся подготовительная работа по приему и расселению спецпереселенцев-калмыков во всех сибирских краях и областях.

О предварительных результатах этой работы информирует руководство Наркомата внутренних дел СССР начальник ГУЛАГа НКВД СССР Наседкин 31 декабря 1943 года справкой «О ходе подготовки к приему и расселению спецпереселенцев-калмыков в Красноярском и Алтайском краях, Новосибирской и Омской областях». Пока высокое начальство, перебраниваясь между собой в телеграммах-молниях, решало судьбу той или иной группы калмыков: куда, скажем, следовать эшелону - в Барнаул или Красноярск, многострадальные выселенцы терпеливо по несколько дней ждали участи, изнывая от долгой, изнурительной дороги, голодные, грязные, замерзая в холодных переполненных товарняках. И, наконец, первые поезда со спецпереселенцами-калмыками начали прибывать на станции назначения 10-11 января 1944 года. Например, железнодорожный эшелон № 416 прибыл 10 января первым из всех поездов в Алтайский край и первые 595 калмыцких семей (около 4500 человек) были размещены в Славгородский, Знаменский, Кулундинский и Благовещенский районы. Последние эшелоны в Алтайский край подошли 16 января 1944 года. Именно в это время прибыли к станциям Зональная Тальменка железнодорожные поезда № 392 и № 411.

- Как известно, по пути следования и во время пребывания в Сибири смертность среди калмыцкого спецконтингента была весьма высокой. А каковы официальные цифры?

- В основном, многие эшелоны с калмыцким населением на станции назначения края пришли примерно 13-15 января 1944 года. Несколько поездов разгрузились на станциях назначения 13 января 1944 года. Железнодорожный эшелон № 407, нагруженный 706 семьями (то была сверхпредельная норма, так как другие имели гораздо меньше - поезд № 392 всего 256 семей), пришел в Барнаул 10 января, но его погнали в Тальменку (11 января), оттуда на станцию Калмановка, где высадил 521 человек. Только 13 января прибыли на станцию Озерки, разгрузив 1503 человека (350 мужчин, 616 женщин, 637 детей), которых расселили по хозяйствам Краюшкинского района (в колхозы - 1335 человек, совхозы - 168 человек). Хотя в этом эшелоне умерло в пути по сравнению с другими всего 24 человека (из них 20 человек детей и стариков), зато за 2 дня стояния на месте умерло 7 человек престарелого возраста от холода, потому что по прибытию на место никто вагоны не отапливал. Как сообщается в рапорте начальника эшелона № 412, прибывшего на станцию Барнаул, умерло сразу в Барнауле ввиду сильных морозов в вагонах 25 человек, тогда как в пути погибло 29 человек, в основном старики и дети (26 человек).

Таким образом, Алтайский край принял менее чем за неделю 12 железнодорожных эшелонов, расселив по 23 районам края 6167 семей (22219 человек, в основном женщины и дети). Столько же эшелонов прибыло и в самый дальний регион Сибири - Красноярский край (туда ссылали «врагов народа» со всей страны). Что касается Новосибирской и Омской областей, то там, ввиду их географического расположения, морозы были «помягче», но таёжные дороги были везде одинаковыми - зачастую непроходимыми. В железнодорожных эшелонах, прибывших в Новосибирскую область, умерло в дороге 193 человека, в местах расселения сразу по прибытию - 49 человек, а 224 остались в больницах при райцентрах. Опять же основную часть этой печальной статистики составляли старики и дети. Учёт спецпереселенцев в поездах был приблизительным, чаще всего запутанным. Ответственным за доставку калмыцкого населения в эшелонах не было резона давать истинную картину погибших в дороге, ибо за это могли спросить. Например, начальник поезда №393, следовавшего в Красноярский край, в своём рапорте назвал число умерших в пути 63 человека, а представитель НКВД - 76. В некоторых поездах, по сведениям НКВД, их учёт начальниками эшелонов не вёлся вовсе, потому и в конце пути цифры давались приблизительные. Только в относительно «благополучном» Алтайском крае умерло сразу по прибытию 164 человека, а в пути следования - 314. Главными причинами смерти стали воспаление легких (в одном только Троицком районе, не доехав до своих мест, умерло 26 человек) и дистрофия. Эшелоны, следовавшие в Красноярский край, имели в вагонах немало умерших и обмороженных людей. Здесь по прибытию эшелонов на станциях назначения умерло 94 калмыка, и было сразу госпитализировано 294 (с тяжелыми простудными заболеваниями – по данным УНКВД края). Увы, смертность среди спецпереселенцев-калмыков в новых местах поселения по причине голода и холода стала принимать почти массовый характер. Это вызвало тревогу даже у высоких начальников, и они приняли ряд экстренных мер. Самое же главное, они стали информировать об этом друг друга, и в первую очередь - Лаврентия Берия. Поспешность и жестокость при выселении, холодные вагоны, суровые сибирские морозы, нечеловеческие условия и отсутствие медицинской помощи в пути следования, и самое главное, недостаток продовольствия, привели к страшным физическим и морально-психологическим последствиям. Так, по явно заниженным данным НКВД, в дороге умерло 1,5 -2 процента из выселенных калмыков (1657 человек), и столько же прибыло к местам поселений тяжело больными. Известно, что в первый год ссылки умерло 10 процентов депортированных. Если в первом квартале 1944 года из 81294 калмыков умерли 4205 (4,9 процента), то через год - в три раза меньше. Так, число умерших от туберкулеза и лёгочно-простудных заболеваний в 1946 году составило 61,5 процента. Известно также, что с момента переселения и до июня 1949 года среди спецпоселенцев-калмыков в Казахской ССР умерших было 405 человек. Рождаемость среди калмыков была чрезвычайно низкой. Так, в Новосибирской области родилось 297 детей, т. е. в 9 раз меньше, чем умерло. Всего с конца декабря 1943 года к началу 50-х годов, по официальным данным, численность калмыков уменьшилась почти на 40000 человек (41,4 процента!), однако в реальности цифры потерь, вероятно, значительно выше.

- А по какому принципу распределялись по сибирским хозяйствам калмыцкие семьи?

- Органы власти на местах отправили прибывших калмыков после санобработки по колхозам и сельсоветам на 2-й или 3-й день. Раздача ссыльных людей шла как на невольничьем рынке: приезжали председатели колхозов, приглядывались, приценивались, изучали, сговорившись, грузили в сани и отправлялись с ними в путь. От семей, где было много маленьких детей и стариков (таких было немало), они всячески отказывались. До тех пор, пока не вмешивалась районная «тройка», приказывавшая забрать такие семьи в своё хозяйство.

Тяжёлое положение депортированных калмыков, невыносимые условия транспортировки, моральная подавленность и растерянность от поспешного и жестокого выселения и предъявленных огульных обвинений в «пособничестве немцам», усугублялись плохой подготовкой районов расселения для принятия, размещения, трудоустройства, обеспечения продуктами питания и топливом огромного количества людей, особенно в условиях войны и зимнего времени. Калмыков расселяли крайне рассредоточено - по всему востоку СССР.  Даже внутри краёв и областей делалось всё, чтобы избежать их компактного проживания. Это дисперсное расселение семей из состава депортированных народов на новых местах, являлось специфической репрессивной мерой, которая разрушала единство этносов. Такая мера наносила удар по народам, создавая угрозу их ассимиляции, и причиняла дополнительные страдания конкретным лицам. Калмыков неоднократно перераспределяли как внутри территорий, определенных для проживания, так и между соседними республиками и областями восточного региона страны. Так, 6 января 1944 года Постановлением СНК и ЦК ВКП (б) №19 было решено их переселить в Якутию для использования в рыбной промышленности. Однако навигация не позволяла осуществить их переброску в северные районы республики, и на этот счёт было даже письменное обращение замнаркома рыбной промышленности СССР к замнаркома внутренних дел. Первая группа калмыков-спецпереселенцев прибыла в Якутию в июле 1944 года в количестве 280 человек. Их направили на Покровский кирпичный завод (150 человек) и Сангарский каменноугольный рудник (130 человек). Из Красноярского края и Омской области 1000 семей калмыков также в июле 1944 года были переправлены в Якутию и Иркутскую область. Многие калмыцкие семьи перебрасывали и на Крайний Север - для работы на предприятиях рыбной отрасли. В дальнейшем переброска калмыков-спецпоселенцев туда, где государство нуждалось в людских трудовых ресурсах, продолжалось регулярно. Депортацию вместе со своим народом отбывали известные калмыцкие животноводы, знатные рыбаки, прославленные земледельцы, а также немногочисленная интеллигенция. Писатель Батр Басангов, например, был сослан в холодный Красноярский край и там умер. Его собрат по перу Морхаджи Нармаев оказался в Киргизии, а поэт Давид Кугультинов - в Норильске. Известный ещё до войны поэт Санджи Каляев, после Колымы попал в Алма-атинскую область.

- Теперь известно, что в сравнении со средним советским гражданином спецпереселенцы подвергались сильной дискриминации во всех сферах культурной и политической жизни. А как это проявлялось?

- В документах о выселении не определялось правовое положение спецпереселенцев и их социальное обеспечение. Поэтому органы исполнительной власти на местах сразу же обратились за разъяснениями в Кремль. НКВД СССР ответил: для них не предусмотрено лишение или ограничение каких-либо гражданских прав, за исключением права выезда из мест поселения, и что они сохраняют полностью права на все виды социального обеспечения. Однако жизнь спецпоселенцев-калмыков и других депортированных народов в местах ссылки протекала в вопиющем противоречии с обычными нормами и законами. Над всем стоял специальный режим, определённый жёсткими правилами и инструкциями ведомства Берия. В местах расселения «опальных» народов властвовали комендатуры и вооружённые посты внутренних войск. Согласно правилам режима, все переселенцы, начиная с грудных младенцев, находились на спецучёте. Для усиления надзора за ними, места их проживания были разбиты на «десятидворки». В них назначались старшие, каждые десять дней отчитывавшиеся перед комендантом о положении дел на вверенной им территории. Таким образом, с первых дней переселенцы утратили все основные гражданские права, гарантированные Конституцией СССР 1936 года.

Александр Емгельдинов