Наука в нашей республике, как будто есть, и как будто и нет её. Существует у нас КИГИ РАН, и там работают наши, надо полагать, калмыцкие выдающиеся умы. Но, что-то не слышно, что кто-то из них что-то такое открыл, написал знаковый труд. Не слышно что-то о талантливых молодых ученых. Правда, радует своими историческими изысканиями Арлтан Басхаев, но он сейчас больше увлекся прозой. А было время, когда на слуху у каждого жителя республики было имена таких ученых, как Мерген Кичиков, Урубжур Эрдниев, Дорджи Павлов и, конечно, Церен-Дорджи Номинханов. Вот о Номинханове я хочу рассказать в своем материале, которому в этом 2018 году исполняется  120 лет.

Один из старейших ученых Калмыкии Ц-Д. Номинханов родился  8 сентября 1898 года, (по-калмыцки – ноха сарин нәәмн шинд) в хуторе Пандя станицы Граббевская. Донские калмыки, знающие калмыцкую письменность «Тодо бичиг», автором, создателем которой, как известно, был Зая-Пандита, имя и звание которого, видимо, использовали в названии хутора Пандя, Пандинский, что может обозначать «ученик, учащийся, ученый», как калмыцкое, похожее на него хурульное слово манҗи – манджи – мандя «ученик, учащийся». Имя Зая-Пандиты обычно переводят как «великий ученый». Однако, имя Зая-Пандита по-калмыцки, по моему мнению, должно быть Заяни Пандит - «естественный, натуральный, божественный умник, ученый». Но это я к слову.

Детские, школьные годы Ц.-Д. Номинханов провел в Панде и  станице Граббевская. В 1920 году в возрасте двадцати двух лет Церен-Доджи участвует в гражданской войне в рядах Красной Армии. В 1921 году он добровольцем направляется в Монголию и участвует в разгроме белогвардейских войск барона Унгерна, оказывает помощь монгольскому народу в установлении народной власти.

В поездке по Монголии он, видимо, поменял свою фамилию и имя на Номинханова Церен-Дорджи. Настоящие его имя и фамилия, со слов Галины Алексеевны Адьяновой, близкой родственницы Номинханова, отца которой, Адьянова Алексея Черкесовича, Номинханов часто посещал. Настоящая фамилия Церен-Дорджи Номинханова – Буур Гюнзиков. Но, почему-то, его сын Вил (Владимир Ильич Ленин) именовался Борисовичем.

В установлении народной власти в Монголии Ц.-Д. Номинханов принимает активное участие, находит общий язык, взаимопонимание у местного населения и лидеров монгольской революции, даже некоторое время был мэром г. Улаан Баатар. В 1923 году он приезжает в Ленинград и поступает в Восточный институт. За время учебы он дважды участвует в длительных командировках в Монгольскую Народную Республику, проводит сбор большого фольклорного материала. Говорят, что  около  10 общих тетрадей его хранятся в музее АН МНР. В советское время в Калмыцком НИИЯЛИ готовились к изданию пословицы и поговорки Западной Монголии  (284 единиц), загадки (407 единиц), пословицы и поговорки Синьцзянских калмыков (140 единиц). Однако, я не могу сказать о дальнейшей судьбе этих уникальных материалов.

В 1930 году Номинханов оканчивает институт, много занимается вопросами усовершенствования калмыцкой письменности, в конференциях по языковому строительству, создает работы по вопросам терминологии, орфографии калмыцкого литературного языка, поступает в аспирантуру в Московский институт востоковедения, которую заканчивает в 1935 году и направляется в Ташкент преподавателем Среднеазиатского государственного университета.

В 1940 году переходит в научно-исследовательский  институт Узбекской Академии Наук и продолжает исследования «Монгольских административно-политических и военных терминов XIII-XY веков, сохранившихся в узбекском языке».

В 1943 году он защищает кандидатскую диссертацию, а в июне приезжает в г. Астрахань в Калмыцкий НИИЯЛИ, созданный в 1941 году, где работает ученым секретарем. Отсюда он был депортирован в Красноярский край, в совхоз «Ужур», где работал в неполной средней школе преподавателем немецкого языка.

В 1944 году он перешел в Хакасский научно-исследовательский институт. В 1949 году  был приглашен в Казахский Государственный Университет имени С.М.Кирова, занимался изучением и преподаванием древнетюркского языка.

В 1956 году перешел в НИИ Казахской АН, где работал до 1960 года, когда, наконец, вернулся на родину и работал в Элисте в Калмыцком НИИЯЛИ в секторе языкознания. Помимо этого, в Калмыцком пединституте и НИИЯЛИ, он вел кружки по старокалмыцкой письменности. Кружок в НИИЯЛИ был такой огромный, что он разделил его на две части и одну группу поручил вести мне. Работая в НИИЯЛИ, он не прекращает свои сравнительно-исторические исследования тюркских, древнетюркских, монгольских, калмыцких языков и письменностей.

В 1966 году Ц-Д. Номинханов защищитил докторскую диссертацию «Исследования по тюркским и монгольским языкам». А перед защитой свою диссертацию он принес мне, новому молодому сотруднику, пришедшему на работу всего год назад.

Следует отметить, что Номинханов с 1935 года после  окончания аспирантуры, около 30 лет живший, работавший среди тюркских народов и, тем более, собиравшийся защищаться в Алма-Ате, в его диссертации тюркская часть ощутимо превалировала. Я вынужден был об этом ему сказать, и предложил быть объективным и более всего ориентироваться на научные данные. После  моих замечаний Номинханов свою диссертацию заново перепечатал и представил для защиты. Одним из оппонентов у него был глава  Советской  Монголистики  Г.Д. Санжеев.

После защиты Номинханов приехал и поблагодарил меня, пригласил к себе домой и подарил мне  книгу Б.Я. Владимирцова «Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия», которую я храню до сего времени.

В то время ему было всего 68 лет, он был крепок и здоров, спокойный характером. Почему и как он мог умереть на следующий год, представить никак не могу.

После смерти Ц.-Д. Номинханова директор Калмыцкого НИИЯЛИ  И.К. Илишкин поручил мне редактировать две его работы:  «Очерк истории калмыцкой письменности»  и «Материалы к изучению истории калмыцкого языка».  Во второй работе, оказывается, были старые замечания второй величины Советского Монголоведения  Т. А. Бертагаева. Я не мог согласиться с этими замечаниями и сообщил об этом директору Института И.К. Илишкину. Мне дали командировку в Москву для встречи с Бертагаевым. Так в Институте языкознания АН  мои замечания были приняты и работа Ц.-Д. Номинханова вышла под двумя редакциями.

В любом случае Ц.-Д. Номинханов в нашей памяти  остался  как ВЕЛИКИЙ НОМИН  ХААН! 

Николай Убушаев,
доктор филологических наук

Познавать, открывать, опубликовывать — вот судьба ученого.
Луи Арагон